Человек, в сложную пору почувствовавший нерв своего времени

15.02.2021

Журнал «Мир перемен» опубликовал специальный номер к юбилею Горбачева. Владислав Иноземцев, доктор экономических наук и лауреат премии имени академика Н. П. Шмелева, называет Горбачева человеком, который в сложную пору почувствовал нерв своего времени и направление развития мира и сумел не препятствовать тому, что рано или поздно неизбежно свершилось бы. Именно в этом он видит талант настоящего политика

М. Горбачев для меня – величайший из ныне живущих лю­дей, представитель того поколения, которое можно без преувеличения назвать советским Greatest generation. Он – человек, в сложную пору почувствовавший нерв своего вре­мени и направление развития мира и сумевший не препят­ствовать тому, что рано или поздно неизбежно свершилось бы. Именно в этом я вижу талант настоящего политика. Не переламывать мир, а понимать его и принимать его из­менчивость – великое умение, и Михаил Сергеевич вполне его проявил. В день его 90-летия нам всем остается пожелать этому удивительному человеку возможность как можно дольше наблюдать последствия своих действий, а всем нам – шанса как можно дольше называть себя его современниками

Для меня

Мое впечатление о М. Горбачеве вряд ли можно считать репрезентативным: его избрание на пост генерального секретаря пришлось на начало моей учебы в университете, куда я поступил когда мне еще не было шестнадцати лет. Поэтому в моей жизни Михаил Сергеевич как политик и человек присутствовал всегда. Перестройку я воспринял с большим энтузиазмом – но прежде всего как возможность обнов­ления общества, познания правды о его истории, и, разумеется, как средство преодоления глобальной конфликтности, которая в начале 1980-х годов казалась реально чреватой войной. Советский Союз в то время казался мне довольно прочной политической конструкцией, но партийная пропаганда выглядела убогой даже для совсем молодого человека, которому был дан шанс воспользоваться всеми возможно­стями социальной мобильности, бесплатного образования и тем про­чим (как сейчас кажется – немногим), что давала советская система.

По мере развертывания перестройки я, как ни странно, остался сторонником той линии, которую проводил М. Горбачев, хотя становилось все очевиднее, что ультрарадикальные силы возьмут верх. За­вершение политической карьеры президента СССР, хотя и стало след­ствием его собственных шагов, кажется мне образцом исторической несправедливости. Трагедия этого времени состояла, на мой взгляд, в том, что советское общество (которое было более зрелым и образо­ванным, чем нынешнее российское) отвергло лидера, стремившегося вести его вперед с учетом существовавших реалий, а не подстраивать­ся под иллюзорные надежды и безосновательные ожидания.

В последующие почти уже 30 лет я составил и личные впечатления о М. Горбачеве, которого считаю человеком исключительной порядоч­ности, честности и восхитительных душевных качеств. Его жизнь по­сле отставки – пример для подражания любому политику, не только российскому (убежден, что ничего подобного мы в России не увидим еще десятилетия). Мне лестно, что Михаил Сергеевич читал и читает мои статьи и книги, не отказывается писать к ним предисловия и всег­да с трогательным вниманием относится к просьбам личного харак­тера. Мой опыт общения с политиками такого масштаба невелик, но я не вижу равной М. Горбачеву ни одну из ныне живущих фигур.

Для страны

Феномен М. Горбачева состоит в том, что он запомнится людям как человек, который не сумел достичь поставленной им самим зада­чи, но при этом сделал то, что не удавалось никому в истории Рос­сии – переломил путь ее имперского развития. Михаил Сергеевич – как коммунист и человек своего времени – воспринимал доставшуюся ему страну как современное европейское государство, как политиче­ский конструкт, основанный на понятных принципах федерализма и чуть ли не «дружбы народов», каковой она никогда не была. Рос­сия – и Советский Союз – сформировались как сложные империи, не будучи перед тем никаким подобием национального государства, что и создало ту идентичность, которая долгое время не позволяла этой империи разрушиться, поскольку за этой чертой истории по сути не существовало. М. Горбачев распустил империю – и сделал это в такой момент, когда новая ее реконструкция (в отличие от начала 1920-х го­дов) была уже невозможна. Обычно говорят о том, что Михаил Сер­геевич дал всем нам свободу – не думаю, что этот тезис очевиден: но несомненно то, что он закончил историю российской империи, и в этом отношении сыграл огромную роль в судьбах не столько страны, сколько множества стран, каждая из которых идет сегодня своим осо­бым путем, причем Россия, вероятно, самым сложным.

В советском гимне пелось о Союзе, который «сплотила навеки великая Русь» – и впрямь то действительно была Русь (а скорее даже Московия). В постгорбачевскую эпоху Российская Федерация вернулась к границам Московии середины XVII в., но по-прежнему вос­принимает себя Россией (которая как политический субъект была империей с первого до последнего дня), и потому находится в непри­миримом конфликте с постимперскими реалиями нашего времени. М. Горбачев не оценил роль антиимперского движения в СССР, ког­да начинал перестройку – и меня всегда удивляло, почему советские вожди, десятилетиями поддерживавшие антиимпериалистические и антиколониальные движения во всем мире, не осознавали, что сами находятся в столице такой же (если не более уязвимой) метрополии.

Однако так или иначе, империя закончилась. Тем самым М. Горбачев проводил ХХ в., столетие, которое увидело, в том числе и с его помощью, закат всех империй, создававшихся великими державами на протяжении большей части их исторического пути. Поэтому, мне кажется, стоит говорить о заслугах Михаила Сергеевича не столько перед страной, сколько перед странами, которые появились на месте Советского Союза. Многие народы в результате его реформ полу­чили возможность построить собственную государственность, а на­сколько успешно они ее развивают – это уже их дело.

Относительно России и опыта перестройки я сказал бы одно: все было сделано правильно, за исключением абсолютизации идеи демо­кратизации. В СССР идея народовластия была крайне популярна – считалось, что оно служит гарантией от диктатуры и, обеспечивая его, мы приобщаемся к «общечеловеческим ценностям». На самом деле важнейшим отличием Запада от советского блока был его пра­вовой порядок. Демократическое государство не обязательно быва­ет правовым – и этот момент не был достаточно оценен в годы пе­рестройки. Вот почему именно «демократы», пришедшие к власти в конце 1990-х годов, и восстановили в итоге авторитарную систему, опираясь на популистские элементы демократизации. На мой взгляд, современная путинская система не предстает от­рицанием горбачевско-ельцинского периода; напротив, она тоталь­но укоренена в ельцинской эпохе, которой время перестройки было полностью противоположно. Период правления М. Горбачева был единственным относительно продолжительным периодом свободы в России в ХХ в. и, по сути, стал временем перехода от тоталитар­ной политической системы к авторитарно-олигархической. Эта сво­бода сейчас уничтожена не полностью. Вкупе с роспуском империи она стала тем зерном, ростки которого сделают Россию качественно новой страной, но не при жизни Михаила Сергеевича (и, возможно, даже не при жизни многих читателей этих строк). В придании нашему обществу такой динамики – великая заслуга М. Горбачева.

Для мира

Влияние Михаила Сергеевича на мир вне Советского Союза было самым большим, и, без сомнения, положительным. Пацифизм М. Горбачева стал фактором, без преувеличения позволившим человече­ству пережить ХХ столетие, так как опасность ядерного конфликта была исключительно велика. Михаил Сергеевич, по-моему, понимал, что идеологическая борьба не стоит того, чтобы поставить на карту судьбы всего мира. Конечно, он искренне рассчитывал на обновление советского общества и изначально не планировал «сдавать» СССР ради всеобщего мира, но важны не столько намерения, сколько итог: опасная конфронтация была закончена. Усилия М. Горбачева позво­лили: объединиться немецкому народу, который уже почти залечил раны, нанесенные четырьмя десятилетиями искусственного раскола; создать поистине единую Европу в границах ЕС; на некоторое время снизить масштабы военных расходов; существенно повысить внима­ние международного сообщества к проблемам прав человека.

Распад советского блока, который стал реальностью при М. Горбачеве, положил конец традиционным геополитическим представлени­ям о «старших» и «младших» партнерах, «ограниченном суверените­те» и «сферах влияния». Мы и сейчас не вполне понимаем, насколько сократилось влияние «ведущих» держав даже на их непосредственных соседей, не говоря об остальном мире. «Протектораты», которыми были социалистические страны по отношению к СССР, сегодня бо­лее невозможны (что показала, например, авантюра США в Ираке), как невозможны и силовые действия одних стран по сокрушению независимости других (о чем свидетельствует неудача российской агрессии против Украины). Благодаря М. Горбачеву мир стал более гибким, а возможности великих держав – ограниченными.

Конечно, крах социалистического лагеря фундаментально изменил облик современного мира, спровоцировав всплеск глобализации, рас­ширение всемирного экономического и гуманитарного взаимодействия. Разделенность планеты на два противоположных лагеря во многом бло­кировала все эти процессы, и потому не выглядит случайным, что инфор­мационная революция, как и радикальные изменения в паттернах мигра­ции и международной торговли пришлись именно на постперестроечное время. Разумеется, я не собираюсь доказывать, что информационная революция произошла благодаря Михаилу Сергеевичу, но его вклад в стро­ительство современного взаимосвязанного мира неоспорим – хотя его мечты о глобальном ненасилии и полном ядерном разоружении далеки от исполнения, и, возможно, никогда не станут реальностью.

Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, лауреат премии имени академика Н. П. Шмелева, директор Центра исследований постин­дустриального общества (г. Москва), старший ассоциированный сотрудник-нере­зидент Центра стратегических и международных исследований (г. Вашингтон).